Неточные совпадения
Ранним утром выступил он в поход и дал
делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (
дело происходило в
половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши домов и улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
Все впечатления этого
дня, начиная с впечатления мужика на
половине дороги, которое служило как бы основным базисом всех нынешних впечатлений и мыслей, сильно взволновали Левина.
Дома Кузьма передал Левину, что Катерина Александровна здоровы, что недавно только уехали от них сестрицы, и подал два письма. Левин тут же, в передней, чтобы потом не развлекаться, прочел их. Одно было от Соколова, приказчика. Соколов писал, что пшеницу нельзя продать, дают только пять с
половиной рублей, а денег больше взять неоткудова. Другое письмо было от сестры. Она упрекала его за то, что
дело ее всё еще не было сделано.
Проводив жену наверх, Левин пошел на
половину Долли. Дарья Александровна с своей стороны была в этот
день в большом огорчении. Она ходила по комнате и сердито говорила стоявшей в углу и ревущей девочке...
Разделите пополам, отдайте
половину рабочей силе; та разность, которая вам останется, будет больше, и рабочей силе достанется больше.
Левину невыносимо скучно было в этот вечер с дамами: его, как никогда прежде, волновала мысль о том, что то недовольство хозяйством, которое он теперь испытывал, есть не исключительное его положение, а общее условие, в котором находится
дело в России, что устройство какого-нибудь такого отношения рабочих, где бы они работали, как у мужика на
половине дороги, есть не мечта, а задача, которую необходимо решить. И ему казалось, что эту задачу можно решить и должно попытаться это сделать.
В
половине июля к Левину явился староста сестриной деревни, находившейся за двадцать верст от Покровского, с отчетом о ходе
дел и о покосе.
На
дне лодки я нашел
половину старого весла и кое-как, после долгих усилий, причалил к пристани.
Половину следующего
дня она была тиха, молчалива и послушна, как ни мучил ее наш лекарь припарками и микстурой. «Помилуйте, — говорил я ему, — ведь вы сами сказали, что она умрет непременно, так зачем тут все ваши препараты?» — «Все-таки лучше, Максим Максимыч, — отвечал он, — чтоб совесть была покойна». Хороша совесть!
Чичиков подвинулся к пресному пирогу с яйцом и, съевши тут же с небольшим
половину, похвалил его. И в самом
деле, пирог сам по себе был вкусен, а после всей возни и проделок со старухой показался еще вкуснее.
Чтоб еще более облагородить русский язык,
половина почти слов была выброшена вовсе из разговора и потому весьма часто было нужно прибегать к французскому языку, зато уж там, по-французски, другое
дело: там позволялись такие слова, которые были гораздо пожестче упомянутых.
— Собакевич подтвердил это
делом: он опрокинул
половину бараньего бока к себе на тарелку, съел все, обгрыз, обсосал до последней косточки.
Потом уже оказалось, что весь Переяславский курень, расположившийся перед боковыми городскими воротами, был пьян мертвецки; стало быть, дивиться нечего, что
половина была перебита, а другая перевязана прежде, чем все могли узнать, в чем
дело.
Месяца три назад хозяйственные
дела молодой матери были совсем плохи. Из денег, оставленных Лонгреном, добрая
половина ушла на лечение после трудных родов, на заботы о здоровье новорожденной; наконец потеря небольшой, но необходимой для жизни суммы заставила Мери попросить в долг денег у Меннерса. Меннерс держал трактир, лавку и считался состоятельным человеком.
Об издательской-то деятельности и мечтал Разумихин, уже два года работавший на других и недурно знавший три европейские языка, несмотря на то, что
дней шесть назад сказал было Раскольникову, что в немецком «швах», с целью уговорить его взять на себя
половину переводной работы и три рубля задатку: и он тогда соврал, и Раскольников знал, что он врет.
Это была обыкновенная повестка из квартала явиться на сегодняшний
день, в
половине десятого, в контору квартального надзирателя.
Лариса. А всякие другие цепи — не помеха! Будем носить их вместе, я
разделю с вами эту ношу, бульшую
половину тяжести я возьму на себя.
Перед обедом общество опять сходилось для беседы или для чтения; вечер посвящался прогулке, картам, музыке; в
половине одиннадцатого Анна Сергеевна уходила к себе в комнату, отдавала приказания на следующий
день и ложилась спать.
— Да, — начал он говорить медленно, почти заикаясь, — видеться изредка; вчера опять заговорили у нас даже на хозяйской
половине… а я не хочу этого… Как только все
дела устроятся, поверенный распорядится стройкой и привезет деньги… все это кончится в какой-нибудь год… тогда нет более разлуки, мы скажем все тетке, и… и…
Начал гаснуть я над писаньем бумаг в канцелярии; гаснул потом, вычитывая в книгах истины, с которыми не знал, что делать в жизни, гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье, злую и холодную болтовню, пустоту, глядя на дружбу, поддерживаемую сходками без цели, без симпатии; гаснул и губил силы с Миной: платил ей больше
половины своего дохода и воображал, что люблю ее; гаснул в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых шуб и бобровых воротников, — на вечерах, в приемные
дни, где оказывали мне радушие как сносному жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, с дачи в Гороховую, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму — положенными
днями, лето — гуляньями и всю жизнь — ленивой и покойной дремотой, как другие…
Точно ребенок: там недоглядит, тут не знает каких-нибудь пустяков, там опоздает и кончит тем, что бросит
дело на
половине или примется за него с конца и так все изгадит, что и поправить никак нельзя, да еще он же потом и браниться станет.
На другой
день Райский утром рано предупредил Крицкую запиской, что он просит позволения прийти к ней в
половине первого часа, и получил ответ: «Charmee, j’attends» [«Очень рада, жду» (фр.).] и т. д.
Но Вера не смотрела. Она отодвигала кучу жемчуга и брильянты, смешивала их с Марфенькиными и объявила, что ей немного надо. Бабушка сердилась и опять принималась разбирать и
делить на две
половины.
— Только вот беда, — продолжал Леонтий, — к книгам холодна. По-французски болтает проворно, а дашь книгу,
половины не понимает; по-русски о сю пору с ошибками пишет. Увидит греческую печать, говорит, что хорошо бы этакий узор на ситец, и ставит книги вверх
дном, а по-латыни заглавия не разберет. Opera Horatii [Сочинения Горация (лат.).] — переводит «Горациевы оперы»!..
Было, я думаю, около
половины одиннадцатого, когда я, возбужденный и, сколько помню, как-то странно рассеянный, но с окончательным решением в сердце, добрел до своей квартиры. Я не торопился, я знал уже, как поступлю. И вдруг, едва только я вступил в наш коридор, как точас же понял, что стряслась новая беда и произошло необыкновенное усложнение
дела: старый князь, только что привезенный из Царского Села, находился в нашей квартире, а при нем была Анна Андреевна!
Я застал уже
дело почти в
половине; как вошел — протеснился к самому столу.
Теперь, когда я пишу эти строки, — на дворе весна,
половина мая,
день прелестный, и у нас отворены окна.
Раз заведя, я был уверен, что проношу долго; я два с
половиной года нарочно учился носить платье и открыл даже секрет: чтобы платье было всегда ново и не изнашивалось, надо чистить его щеткой сколь возможно чаще, раз по пяти и шести в
день.
Если не
половина, то все же несомненно некоторая часть наследства могла бы и теперь следовать Версилову, даже при самом щекотливом взгляде на
дело, тем более что документ не имел решительного значения, а процесс им уже выигран.
Луна
разделила улицы и дороги на две
половины, черную и белую.
Португальцы поставили носилки на траву. «Bella vischta, signor!» — сказали они. В самом
деле, прекрасный вид! Описывать его смешно. Уж лучше снять фотографию: та, по крайней мере, передаст все подробности. Мы были на одном из уступов горы, на
половине ее высоты… и того нет: под ногами нашими целое море зелени, внизу город, точно игрушка; там чуть-чуть видно, как ползают люди и животные, а дальше вовсе не игрушка — океан; на рейде опять игрушки — корабли, в том числе и наш.
Дни мелькали за
днями: вот уже вторая
половина августа.
Он объявил, что за полтора пиастра в сутки дает комнату со столом, то есть с завтраком, обедом, ужином; что он содержит также и экипажи; что коляска и пара лошадей стоят в
день два пиастра с
половиной, а за полдня пиастр с четвертью; что завтракают у него в десять часов, обедают в четыре, а чай пьют и ужинают в восемь.
Не успели мы расположиться в гостиной, как вдруг явились, вместо одной, две и даже две с
половиною девицы: прежняя, потом сестра ее, такая же зрелая
дева, и еще сестра, лет двенадцати. Ситцевое платье исчезло, вместо него появились кисейные спенсеры, с прозрачными рукавами, легкие из муслинь-де-лень юбки. Сверх того, у старшей была синева около глаз, а у второй на носу и на лбу по прыщику; у обеих вид невинности на лице.
— Ну, брат, не ври, меня не проведешь, боишься родителя-то? А я тебе скажу, что совершенно напрасно. Мне все равно, какие у вас там
дела, а только старик даже рад будет. Ей-богу… Мы прямо на маменькину
половину пройдем. Ну, так едешь, что ли? Я на своей лошади за тобой приехал.
На
половине «самой» с первого раза трудно было заметить настоящее положение
дел, а человек неопытный даже и ничего особенного не увидел бы.
Через
день Привалов опять был у Бахаревых и долго сидел в кабинете Василья Назарыча. Этот визит кончился ничем. Старик все время проговорил о
делах по опеке над заводами и ни слова не сказал о своем положении. Привалов уехал, не заглянув на
половину Марьи Степановны, что немного обидело гордую старуху.
Таким образом, появление Привалова перевернуло вверх
дном вечернюю жизнь на
половине Марьи Степановны и оживило ее лихорадочной деятельностью сравнительно с прежним.
С каждым
днем разница между двумя
половинами разрасталась и принимала резкие формы.
— Нет, постой. Это еще только одна
половина мысли. Представь себе, что никакого миллионера Привалова никогда не существовало на свете, а существует миллионер Сидоров, который является к нам в дом и в котором я открываю существо, обремененное всеми человеческими достоинствами, а потом начинаю думать: «А ведь не дурно быть madame Сидоровой!» Отсюда можно вывести только такое заключение, что
дело совсем не в том, кто явится к нам в дом, а в том, что я невеста и в качестве таковой должна кончить замужеством.
— Теперь, — сказал Алеша, — я первую
половину этого
дела знаю.
Но обвинитель ни за что не хочет допустить, что он мог в тот же
день, в
день обвинения, отделить из полученных денег
половину и зашить в ладонку: «не таков, дескать, это характер, не мог иметь таких чувств».
Речь его можно было бы
разделить на две
половины: первая
половина — это критика, это опровержение обвинения, иногда злое и саркастическое.
А надо лишь то, что она призвала меня месяц назад, выдала мне три тысячи, чтоб отослать своей сестре и еще одной родственнице в Москву (и как будто сама не могла послать!), а я… это было именно в тот роковой час моей жизни, когда я… ну, одним словом, когда я только что полюбил другую, ее, теперешнюю, вон она у вас теперь там внизу сидит, Грушеньку… я схватил ее тогда сюда в Мокрое и прокутил здесь в два
дня половину этих проклятых трех тысяч, то есть полторы тысячи, а другую
половину удержал на себе.
А при аресте, в Мокром, он именно кричал, — я это знаю, мне передавали, — что считает самым позорным
делом всей своей жизни, что, имея средства отдать
половину (именно
половину!) долга Катерине Ивановне и стать пред ней не вором, он все-таки не решился отдать и лучше захотел остаться в ее глазах вором, чем расстаться с деньгами!
Обвинению понравился собственный роман: человек с слабою волей, решившийся взять три тысячи, столь позорно ему предложенные невестой его, не мог, дескать, отделить
половину и зашить ее в ладонку, напротив, если б и зашил, то расшивал бы каждые два
дня и отколупывал бы по сотне и таким образом извел бы все в один месяц.
Вообразите только, что он, этот характер, получив тогда эти деньги, да еще таким образом, чрез такой стыд, чрез такой позор, чрез последней степени унижение, — вообразите только, что он в тот же
день возмог будто бы отделить из них
половину, зашить в ладонку и целый месяц потом иметь твердость носить их у себя на шее, несмотря на все соблазны и чрезвычайные нужды!
А
дело именно в том, что вы еще не изволили нам объяснить, хотя мы и спрашивали: для чего первоначально сделали такое разделение в этих трех тысячах, то есть одну
половину прокутили, а другую припрятали?
— Непременно так, полюбить прежде логики, как ты говоришь, непременно чтобы прежде логики, и тогда только я и смысл пойму. Вот что мне давно уже мерещится.
Половина твоего
дела сделана, Иван, и приобретена: ты жить любишь. Теперь надо постараться тебе о второй твоей
половине, и ты спасен.
На другой
день прихожу к ней и приношу эту
половину: «Катя, возьми от меня, мерзавца и легкомысленного подлеца, эту
половину, потому что
половину я прокутил, прокучу, стало быть, и эту, так чтобы от греха долой!» Ну как в таком случае?